Они прилетели

Фантастический рассказ

В проходе меж домов Марк повстречал Вайсмана.

Старый хрыч целыми днями патрулирует периметр двора, крейсирует по его акватории, иногда совершает дерзкие вылазки в окрестности — и всё это в своём поношенном плаще серого цвета, с присущей ему выправкой полусогнутого шлагбаума и саркастичным выражением на лице.

Почти каждое утро этот дряхлый шлагбаум преграждает дорогу Марку, нудит, надоедает дурацкими вопросами, и хотя Марк наперёд знает, о чём пойдёт речь, чувство такта и уважение перед старостью неизменно берут верх.

— Видал? — многозначительно протянул пенсионер. — Третья! — в голосе сквозит что-то вроде самодовольства, будто бы выстроившиеся в утреннем небе яркие огни — результат его творчества.

Можно подумать, что лишь благодаря стараниям Вайсмана горожане имеют возможность лицезреть необычное зрелище, но Марк не любит опаздывать на службу, поэтому затягивать с разговором ему ой как не хочется.

— Третья, да, — согласился он и собрался было продолжить путь, однако от Вайсмана так быстро не отделаться.

— Третья звезда! — провозглашает старик. — Она появилась сегодня ночью, ближе к утру — сам видел! Клянусь — так оно и было!

— Не сомневаюсь… — буркнул Марк и сделал шаг вперёд, но Вайсман, не позволяя улепетнуть, ловко и цепко хватает его за локоть.

— Как вы думаете, долго ли они так провисят? — спрашивает Вайсман, привычно переходя на «вы» и указывая костистым старческим пальцем в небо, в котором уже и в светлое время суток видно загадочные сияния.

Молодой и энергичный, чуть запальчивый Марк поднимает взгляд кверху, некоторое время всматривается вдаль, так, будто впервые всё это видит. Ему не терпится ответить что-нибудь важное и значимое, однако что тут скажешь, когда ничего не знаешь? Что можно выдумать, если и сам до сих пор не понимаешь, с чем столкнулся?

Напыщенной многозначительности хватает на четверть минуты, после чего Марк изрекает:

— А чёрт его знает! — говорит это просто и без обиняков, глядит куда-то в сторону. — К чему плодить предположения, если… — Он делает неясное движение рукой, закончить мысль не удаётся: сказать ему нечего.

Вайсман согласно кивает, видимо, для того, чтобы приободрить — прежде всего, себя.

— Да! — говорит он. — Главное — не паниковать! — Он запахивает серый драный плащ и готовится отбыть восвояси: тема исчерпана и закрыта.

— А никто и не паникует! — поддакивает Марк.

Это произошло внезапно и для большинства явилось неожиданностью.

Разумеется, многие предполагали, что это возможно, некоторые даже указывали какие-то сроки и сопутствующие событию обстоятельства. Но когда в небе зависают огни и военные силы всех земных стран уверяют в том, что подобная иллюминация — не их рук дело, суетятся при этом и сами выглядят обескураженными — это воспринимается как нечто пугающее. Как бы ни работали писатели-фантасты, какие бы фильмы ни снимались по теме, что бы ни говорили философы и какие бы фотографии ни предъявляли общественности уфологи, предугадать подобную жуть нельзя.

Некоторые огни просто висят в небе, какие-то выписывают замысловатые кривые, кто-то подмигивает — в такт или без определённой последовательности. Исчезают и появляются новые, как это произошло сегодня утром.

Земные истребители взмывали ввысь, но возвращались, как правило, без результата: просто огни, огромные и будто бы бесплотные. Ракеты взрывались на подлёте к объектам, попытки сближения неизбежно проваливались: земляне гибли вместе со своими машинами.

«Никто не паникует», — минуту назад провозгласил Марк, и правда: уже почти никто не паникует. Можно вспомнить первые дни, когда всеобщая истерия едва не погрузила мир в пучины первобытного хаоса, но обоим неприятно об этом думать.

Была неделя или дней десять — сразу после появления первых огней, которые зажглись, вопреки наиболее логичным ожиданиям, не над самыми крупными мегаполисами Земли, а где-то на окраине — зачастую над нелюдимыми и даже необитаемыми ландшафтами. Местами их и не сразу заметили, но подхватив, средства массовой информации раздули мыльный пузырь страстей, разжигая огонь всемирной паники и психоза.

А потом был момент, когда спецслужбы и армейские генералы пытались изобразить, что ситуация под контролем, что наблюдаемые эффекты — последствия высокотехнологичных атмосферных экспериментов, однако вид у них был малоубедительный, а иногда и откровенно растерянный, поэтому верили им не далее как пару дней. После чего начались мародёры и отдельные очаги апокалипсических настроений.

Но нужно отдать должное силовым структурам: смутьянов и сторонников лёгкой наживы усмирили в кратчайшие сроки, а в некоторых государствах, Марк слышал, даже вешали — позорно и при массовом скоплении народа. Вскоре вернулось на круги своя: к чему сеять хаос, если ничего не происходит?

Марк свято придерживался данного правила, активно пропагандировал его, не собирался отступать и сегодня.

— К чему нервничать, если ничего не происходит? — как заклинание повторил он главный принцип своей жизни.

— И то верно! — согласился старик Вайсман, поглядел на лучащегося внутренним спокойствием соседа.

И собеседники разошлись — каждый по своим делам.

И действительно — ничего особенного не произошло даже после того, как они приземлились.

Без объявления причин, без объяснения действий, они спустились на планету, теперь в каждом мало-мальски населённом пункте был свой посланник с далёких звёзд. То есть, никто бы не поручился за то, что они прибыли именно с далёких звёзд — попросту, этого никто не знал. Но традиционно сложилось, что аппараты, внешне напоминающие перевёрнутые блюдца, считаются машинами представителей космической цивилизации — по крайней мере, массовая культура приучила к подобной точке зрения.

Нижней частью корпуса блюдца зарылись в грунт, впечатались — если позволительно такое утверждение. Произошло это за одну ночь — абсолютно везде, в каждом из регионов планеты. И что характерно — никто из землян не наблюдал самого процесса. Результат был увиден утром, причём никто ничего не слышал, отчего сразу же возникли слухи, что свидетелей приземления в спешном порядке ликвидировали. Кто? Ну, разумеется, таинственные пришельцы, которых, к слову сказать, до сих пор в глаза так никто и не увидел.

Именно так: ни один из них не вышел из тарелок, не выступил с приветственной речью. Спешно сооружённые землянами транспаранты остались не востребованы, заготовленные кое-кем бомбы — тоже. Ситуация возникла нелепая, люди оказались совсем не готовы к подобному обороту, но уже через неделю после приземления гостей жизнь на планете вновь вошла в привычную колею.

Напуганные нежданным визитом люди поначалу одичали, многие забаррикадировались в жилищах, однако вскоре, удостоверившись в том, что от космических странников не исходит никаких угроз — более того, нет от них никаких действий вообще — вернулись к повседневной обыденности. Земляне принялись ходить на работу, покупать продукты в магазине, жить как прежде. Разве что любить друг друга чуть больше — мало ли, может быть, последний день живём…

— И что бы это значило? — спросил Вайсман, привычно подловив Марка на выходе из двора. — Что вы теперь на это скажете? — вопрошает он, делая непонятный, но очень явный акцент на слове «что».

— Ну, прилетели и прилетели… — хмуро буркнул Марк. — Что ж в этом такого? Не мешают же…

И он слукавил: примостившаяся на краю двора тарелка мешала проезду. В прошедший с момента приземления месяц никто из людей так и не рискнул пробраться во двор на автомобиле. Вероятно, этого ни у кого не получилось бы, как ни старайся, — и в определённом смысле, для местных жителей это было благо: в былые времена вокруг шума двигателей и выхлопных газов возникали нешуточные скандалы.

Машины, запертые во дворе, поникли и, кажется, приобрели обречённый вид вечных узников. Их хозяева поначалу возмущались, но в конце концов взяли за привычку ходить на работу пешком.

— А чего вы, собственно, ждёте? — спросил Марк, решив, что имеет право чуть поглумиться над надоедливым стариком, тем более оставшееся до начала рабочего дня время позволяет.

— Что — жду? — встрепенулся Вайсман и принялся удивлённо хлопать глазами: очевидно, думал о чём-то своём.

— От них! — Марк расслабился и даже закинул ботинок на выпирающую из земли поверхность блюдца, по-хозяйски опёрся о корпус неведомой машины — жест нагловатый, этакое самоутверждение. — Чего от них ждёте? От этого события. — Он чуть ли не сплюнул в сторону сегментированного на правильные квадраты голубовато-серого ската с полусферой наверху.

— Хм… — пожал плечами Вайсман, тоже разглядывая звёздную машину. — Не знаю, право…

Корпус блюдца собран из красивых и аккуратных плиток, хотя Вайсману ближе сравнение с нарезанным на кусочки тортом.

— Технологии, очевидно… — сказал вдруг Вайсман, и Марк не сразу понял, что говорит тот о своих ожиданиях от контакта с высокоразвитой цивилизацией. — Решения насущных проблем… — продолжил фантазировать Вайсман, и выглядит это сущей наивностью. — Может быть, сможем искоренить голод и нищету… — В его старческих глазах загорелась совсем детская надежда на чудо.

— С чего бы такие претензии? — усомнился Марк.

— Обычно именно такого и ожидают… — ответил Вайсман. Сказал это так, будто нынешнее посещение — одно из многих, очередное в ряду ему подобных. — Они ведь, безусловно, более прогрессивны, чем мы, — с отвлечённым выражением на лице рассуждает Вайсман. — А значит, уже сталкивались с подобными проблемами. И если прилетели сюда, то, по всей вероятности, смогли с ними справиться. И несомненно, помогут и нам…

— Ну-ну… — многозначительно хмыкнул Марк, мол — ждите-ждите… Посмотрел на часы, снял ногу с корпуса космического блюдца, буркнул: — Опаздываю… — и спешно зашагал на службу.

— Ещё один… — объявил Вайсман, встречая Марка у входа во двор, когда тот возвращался с работы.

Марк непонимающе и хмуро взглянул на приставучего соседа, потом осмотрел пространство между домами и только тут заметил суетливых людей в унылой серо-белой форме.

— Что такое? — спросил Марк.

— Ещё один… — повторил Вайсман, и на этот раз Марку определённо ясно, о чём речь.

Скорбные серо-белые служащие работают в непосредственной близости от космической машины, торопливо и с отвращением собирают что-то в огромные чёрные мешки. Рядом ещё какие-то сотрудники, опрашивают свидетелей. Вид важный, до напыщенности, униформа и знаки отличия Марку не знакомы, но надо полагать, что это из Комитета охраны объектов.

— И зачем?.. — с философской невозмутимостью спрашивает Марк.

На что Вайсман лишь пожимает плечами — вроде как, так заведено.

Проникнуть внутрь блюдец ни у кого ещё не получалось. А учитывая количество попыток и задействованные для этого средства, можно было с лёгкостью сказать, что ни у кого из этого ничего не получится и впредь. Краны и бульдозеры, циркулярные пилы и аргонная сварка, говорят, даже танки и сейсмические бомбы — никакое из ухищрений землян не могло взять звёздную крепость, пусть даже и приступом.

Как бы ни хотелось хоть краешком глаза, хоть через мельчайшую щёлочку, но заглянуть внутрь, на мгновение увидеть загадочных гостей — люди были тут бессильны. Осмотрительные, наученные горьким опытом военные на сей раз давать громких обещаний не стали, а украдкой взялись за дело, но и их старания успехом не увенчались.

Остались лишь одиночки, самоучки, фанатики разного калибра и уровня сумасшествия, но и от них, как правило, оставались такие вот кучки, которые собирались санитарными службами и вывозились куда надо.

У землян не оставалось ничего другого, как просто перестать обращать на пришельцев внимание. Ну, действительно, стоят себе и стоят — что такого? Ландшафт меняется — вполне естественное дело. Даже если не говорить о таких долгосрочных явлениях, как вырастающий на месте пустоши лес, у природы есть и более скоропостижные события: бывают же извержения вулкана, движения литосферных плит, например. Вот и тут — наличествует неведомый до сих пор феномен, вроде метеорита или гравитационных волн — вполне же такое возможно!

Нужно время, чтобы привыкнуть и, быть может, исследовать таинственное нашествие. Но если не трогать, не делать резких движений, самому не лезть, как то позволил себе этот бедолага, то и не страшно. Очевидно, что блюдца безвредны — наподобие перелётных птиц, усевшихся у вас во дворе. Чуть погостят — и продолжат свой путь.

— Может быть, они как перелётные птицы… — задумчиво произносит Вайсман, отчего Марк ощутимо вздрогнул: кажется, старикашка угадал его мысли.

— Может, может… — раздражённо кинул Марк и взглянул на часы. — Через десять минут футбол начинается. Смотреть будете?

48 Cadmium

Cd 112,411

4d¹⁰5s²

— Есть кое-что поинтереснее… — загадочным тоном говорит Вайсман, когда заканчивают с обсуждением неудач национальной сборной.

— Что такое? — невозмутимо спрашивает Марк. А чего тут удивительного? И так всё понятно: сейчас Вайсман будет городить очередные бредни.

Неугомонный старик приближается к Марку на минимально допустимое расстояние, доверительно берёт его за локоть.

— Ты уже прикупил себе немного кадмия? — заговорщицки шепчет Вайсман.

— Кадмия? — устало переспросил Марк. Так и есть: пенсионер забавляется, очередная эпопея во всей её красе.

— Ребята нашли тут некие запасы. Рекомендую. — Вайсман тащит Марка вглубь двора, украдкой оборачивается на торчащее из земли инопланетное блюдце. — Пока не поздно, можно обзавестись некоторым количеством, — едва слышно бормочет он, а Марку всё равно — он сыт Вайсманом по горло, но привычная пассивность не позволяет ему сопротивления.

Тот факт, что из земной коры активно улетучивается кадмий, не сразу связали с визитом звёздных гостей. Не было к тому каких-либо предпосылок.

Впрочем, как нет их и сейчас: разве можно назвать рукотворной недавно обнаруженную тенденцию к истощению пород с находящихся в Германии рудников? Тех, в которых ранее концентрация кадмия была довольно высокой.

А может быть, это естественный процесс? Просто, расположенные ниже пласты не так богаты переходными металлами в сравнении с теми, что изымались ранее?

И не то чтобы кадмий уж так нужен был человечеству, и не сказать, что земляне так уж болезненно отреагировали на пропажу — вообще, наиболее ощутимым следствием стало лишь подорожание металла на сырьевых биржах. Но всё же, как-то неприятно, а тут ещё эти пришельцы…

Механизм извлечения элемента из земных пород так и остался непонятым, а сам факт — весьма сомнительным, но образ гостей, ворующих кадмий из стратегических запасов хозяев, прочно вошёл в обиход и новостные строки.

А поделать с этим нечего. Поначалу, правда, пытались собирать митинги возле космических блюдец и даже вывешивали лозунги с латинскими формулами, однако ведущие и здравомыслящие лингвисты смогли втолковать землянам, что языки у двух рас наверняка разные. Если у них вообще есть что-то, что в людских понятиях можно интерпретировать как язык общения.

И вновь — в очередной раз в этой истории — земляне проявили себя во всей красе, а точнее — инертности. Биржи чуть побесились, взвинтили также зачем-то цены на бериллий и рубидий, да на этом и успокоились.

— Форменное воровство, — судачили знакомые обыватели, а Марк уже не вступал в споры.

— Я решительно ничего не понимаю, — упавшим тоном говорил Вайсман Марку.

А тот молчал.

— Неужели им нужен кадмий? — налегал надоедливый Вайсман. — Неужто у них там, — он пафосно поднимал руку к небу, — в космосе, так мало кадмия? Это же какое-то безумие!

Марк молчал. Он не отрицал, что элемент абсурда в этом есть, но откуда знать точно, что здесь правда, а что — лишь шумиха, пена вокруг исторического события? Да и историческое ли событие они наблюдают, в конце концов?

— Мне кажется, не обошлось без наших, земных брокеров! — высказывал Вайсман очевидные подозрения, а уставший Марк понуро молчал.

— Вот здесь… — заключил Вайсман, проведя Марка длинным и тёмным коридором в подвале дома напротив. — Три раза… — тихо говорит он, выстукивая по замызганной двери означенное количество раз.

С той стороны лязгает замок, хлипкая дверь открывается — пошатнувшись и с громким скрипом. Марк видит двоих хмурых мужчин, в руках у них ножовки по металлу, на полу — несколько серебристо-серых, явно тяжёлых пластин.

— Ну? — коротко и выжидающе кидает один из них, и Марк видит в нём знакомого из соседнего подъезда.

Другой глядит на вошедших с подозрением, вытирает пот со лба, но вероятно, руки у него не особо чистые — на лбу остаётся жирная серая полоса.

— Это — не кадмий, — нравоучительно говорит Марк. — Это — свинец. — Ему хватает одного беглого взгляда, чтобы определить это.

— Точно? — недоверчиво переспрашивает первый мужчина.

— Точно, — устало кивает Марк. — Это — свинцовые пластины из промышленных аккумуляторов…

— Тьфу ты! — разочаровался второй и кинул казавшуюся до этого бесценной металлическую пластину на пол.

А Вайсман глядит на Марка с нескрываемой обидой, будто бы тот разрушил трогательную детскую мечту.

— Они улетели, — провозглашает Вайсман, и Марк не находит, что бы можно было сказать в ответ.

Отлёт гостей был так же внезапен, как и сам факт их появления. Они исчезли так же незаметно, как появились. Ночью, скрытно, и Марк уже не сомневается в том, что никто на целой Земле не видел их бегства…

Бегства?..

Вайсман стоит на краю воронки, и это единственное, что может свидетельствовать в пользу реальности существования пришельцев. Старик вглядывается в утреннее небо и будто бы тоскует по звёздным визитёрам.

— Эх… — тяжко вздыхает Вайсман.

— М-да… — протянул Марк.

— Как вы думаете, — с интересом спрашивает Вайсман, целиком и полностью переключая внимание на молодого собеседника, — они связались с Президентом?

— С чего бы?.. — недоумевает Марк.

— Ну, хотя бы объявить ему о своих намерениях или планах…

Марк отчётливо хмыкнул:

— Оно им надо? — авторитетно заключил он. — Вы думаете, им был в этом какой-то резон?

А Вайсман проявляет признаки обычного для него беспокойства. Выглядит так, будто всерьёз переживает о скоропостижном отлёте гостей. Глядя на Вайсмана, можно подумать, что прерванный визит — лично его недоработка и вина. Словно бы пенсионера гнетёт ответственность перед всем человечеством. И за всё человечество. Мол, отчитываться потом, объяснять, как допустил…

Первый контакт, который не состоялся. Первый контакт — и он же последний?

— Сообщили же? — Вайсман с надеждой заглядывает в глаза Марку.

— Не думаю, — уверенно отрезал тот. — Не думаю, что они увидели бы в этом смысл. Сомневаюсь, что кто-то смог бы разобраться в устройстве человеческого общества. А если бы разобрался, то оно показалось бы ему довольно ущербным. Очень ущербным…

— Скажите это нашему Президенту, — растерянно буркнул Вайсман.

— Кто в состоянии понять наших президентов? Не говоря уже о том, чтобы придумать смысл, ради которого стоило бы к ним обращаться. Надо полагать, что в нормальных обществах не принято разделять существ на первосортных и второсортных, — легкомысленно усмехнулся Марк. — Они улетели и вряд ли когда-нибудь вновь нас потревожат, — заявил он, взглянул на часы и собрался было уходить.

— Они так и не поделились… — тихо сказал старик.

— Что-что? — переспросил Марк.

— Они не стали делиться своими технологиями… — в отчаянии проговорил Вайсман.

— Нет, — коротко, будто от лица звёздных гостей, ответил Марк.

— И никогда не помогут в решении наших проблем… — Вайсман не может в это поверить.

— Нет, конечно, — как само собой разумеющееся, подтвердил молодой и практичный собеседник. — А почему вы решили, что они будут помогать?

— Ну… хм… — замялся Вайсман. — Обычно, вроде как… К тому же… — мямлит он.

Закончить не получается, и Марк, воспользовавшись естественной паузой, спешит покинуть диспозицию.

— Опаздываю, — резюмирует Марк и решительным шагом следует к выходу из двора. — Опять опаздываю, — бормочет он вполголоса.

Через полминуты Марк исчезает из виду, а Вайсман продолжает вглядываться в глубокое утреннее небо — с непомерной грустью и прискорбным выражением на морщинистом лице.

Он ещё долго стоит на самом краю воронки, внутри которой лишь коричневые сухие комья грунта.