29. Арей, Лёжюерр
Уньёктти начал как всегда откуда-то издалека, и Хабартш довольно долго плутал в предположениях, к чему тот вообще клонит. Зачем пришёл, что хочет сказать? Ведь должен же главный книжник наблюдариума преследовать какие-нибудь цели, а не просто мимо проходил. Понятно, что личность из него взбалмошная, но Хабартш никогда не поверит в то, что у Уньёктти, что называется, в голове ветер.
Взгляд прячет, что затрудняет выяснение общей нити разговора. Но что-то сказать хочет, наболело у него, и нужно ему с кем-то поделиться. Выложил бы сразу, а то — гадать… — с тоской подумал Хабартш, только и мечтая о том, чтобы поскорее уже закончить и вернуться к работе.
— …И главное — я им говорю, буквально вашими словами… — нудит Уньёктти, и Хабартш не сразу улавливает, что речь идёт о службе безопасности, о их ненаглядных серых плащах. — Мол, что это — достояние всего населения нашей планеты, что посланники должны иметь возможность общения со всеми и с каждым… — вдохновлено увещевает Уньёктти, а Хабартш между слов отчётливо слышит фальшь. — А они… Вы знаете… — Уньёктти в очередной раз отводит взгляд в сторону, и Хабартш уже не сомневается в том, что Уньёктти говорит неправду.
Наверняка ведь, было не совсем так, а скорее всего — совсем не так. Если уж нечто подобное и имело место в действительности, то Уньёктти, который серых плащей до ужаса боится — и Хабартш в этом не сомневается — так вот, этот самый Уньёктти сидел и слушал, что ему говорят эти самые блюстители безопасности. Сидел и слушал, и боялся им что-либо возразить.
— Они решили всё это засекретить! — наконец выпалил Уньёктти, а Хабартш недоумевает: кто б сомневался? — Дадут какую-нибудь официальную версию… — продолжает Уньёктти, хотя дело более чем очевидно.
— Ну да, конечно, — кивнул Хабартш, не желая выслушивать прописные истины.
— Ага, скажут, что это были слухи… — воображает Уньёктти, несмотря на то, что в этом нет необходимости.
— Да-да, понятно, — пытаясь прервать поток чепухи, сказал Хабартш, и на этом можно было бы закончить.
— Ну, или скажут, что… — не уловив здравого посыла, продолжает Уньёктти. — Мол, слухи ходили… и прочее…
— Да, да, я понял, — уже с некоторым нажимом кивнул Хабартш.
Ясно ж, как воды Элщимающа в солнечную погоду. Конечно, скрыть, а как же иначе? Непросто это будет — ведь очевидцев было порядочное количество, однако наша безопасность и не на такое способна, — усмехаясь, думает Хабартш. И не такое утаивали, и ничего удивительного в этом нет.
— Скроют, а потом… — неуверенно и по выражению лица — не до конца понимая, о чём вообще речь, говорит Уньёктти. — А потом… — заело его, хотя сам представить себе не может возможные последствия. — А потом… Послушайте, Хабартш, — неожиданно, сам себя перебивая, говорит главный книжник, — а вам не показалась странной внешность… этих… — хотя жест неопределёнен, Хабартш, разумеется, понимает, на кого тот намекает.
— Хм… — задумался звездочёт из Карамюсты. — А что в них такого? — Хабартшу постановка вопроса кажется нелепой: явились пришельцы из другого мира, почему бы им не выглядеть по-иному?
— Ну… — взор Уньёктти привычно блуждает по сторонам. — Хилые такие… И бледные… — главный книжник наблюдариума вдруг замолчал, и Хабартшу показалось, что его собеседник просто устал юлить.
Уньёктти поднял взгляд и в упор посмотрел на Хабартша. В его глазах Хабартш видит крайнюю озабоченность. Его тревожит что-то, связанное с визитом пришельцев. Что там с ними не в порядке, понять невозможно, но проницательный звездочёт из Карамюсты улавливает страх.
Уньёктти боится, — безошибочно определяет Хабартш. Боится или его запугали. Серые плащи, должно быть. Или же это вполне естественный и оправданный страх перед неизвестным. Новое неопределённо, то, с чем сталкиваешься впервые, не может не пугать. Но настолько… — думает Хабартш, отмечая про себя, как мечется взгляд коллеги, а руки подрагивают — чуть заметно, правда, но всё-таки.
— А собственно — что в этом такого? — произносит Хабартш, стараясь звучать как можно спокойнее. — Другая раса… Развивались в других условиях, вероятно, весьма отличных от Таугана…
— Да… — в ответ протянул Уньёктти, взгляд его вновь отправился в путешествие по жилищу Хабартша, а вид при этом сделался такой, словно бы сожалеет, что предыдущие разъяснения его никоим образом не устроили. — Но всё же… — заново пытается он, неизвестно чего желая. — Бледная кожа… Вы же видели… И осанка…
А Хабартша осеняет яркая и вполне правомерная догадка: про лампирид это он! Ведь точно на них намекает! Вспомнил старую историю и опять пытается её пропихнуть!
— И что там? — холодно осведомился Хабартш. — С осанкой.
— Такая… — Уньёктти чуть горбится, будто бы пытаясь изобразить визитёров. — Не сказать, чтобы неправильная… — говорит он, однако закончить не в силах: пристальный взгляд собеседника убивает развитие идеи.
Ну да, — подумал Хабартш. Бледность их внешности можно назвать благородной, а уничижительную хилость превратить в изысканную утончённость. Всё зависит от точки зрения, от того, подо что хочешь подогнать результат. Итог зависит от запроса — кажется, так это называется.
— А вы заметили, кстати, — оживился Уньёктти, видимо, решив сменить тему разговора, — что они все на одно лицо? Внешне практически идентичны друг другу… — выходит у Уньёктти коряво и надуманно: во-первых, лиц было всего два, а во-вторых…
— Это вам так показалось, — невозмутимо возразил Хабартш. — Они слишком отличаются от нас, слишком не похожи на нас, поэтому мы и пытаемся найти сходство между ними. Есть с кем сравнивать, понимаете?
— Правда?.. — замялся тот. — Вы так думаете?.. — рассеянно проговорил Уньёктти, а сам размышляет о чём-то другом. — И глаза… — зачем-то, не совсем к месту упоминает Уньёктти, а Хабартшу действительно вспоминаются их удивительные глаза.
Чуть вытянутые к вискам — вверх и в стороны. Матовые и темноватые глаза пришельцев — какие тайны в них скрываются?
В родном их мире условия, вероятно, существенно отличаются от наших, — думает Хабартш, почти не замечая, что там плетёт собеседник. Вес их тела в родном для них мире должен быть легче, чем на Таугане, — делает он вывод, хотя внятно объяснить такое явление даже самому себе не может. Подобное свойство не понятно и удивительно, — на уровне интуиции догадывается Хабартш: книжной базы для предположения нет. Тауганская наука не оперирует подобными понятиями, и потребности в них до сего момента не было. Но Хабартшу кажется, что разгадка необычных физических особенностей пришельцев должна крыться именно в этом.
Что же касается бледной кожи, то вроде бы цвет покровов определяется интенсивностью небесного освещения. У Хабартша и на этот счёт вразумительной базы не имеется, однако если бы не Уньёктти с его глупыми страхами и неожиданными вопросами, то усердный звездочёт, вполне возможно, уже получил бы кое-какие результаты со своих численных выкладок. Ведь непосредственно перед визитом книжного начальника Хабартш занимался обсчётами условий эфирных пространств…
— Что-что? — спохватился Хабартш, заметив, что Уньёктти уже некоторое время глядит на него с ожиданием. Молчит и явно рассчитывает получить от него ответ на вопрос, который Хабартш пропустил за своими размышлениями.
— Было ли у них оружие? — повторил Уньёктти. — Не заметили ли вы? — осторожно спросил он.
— Оружие? — удивился Хабартш так, словно подобный вопрос совершенно не логичен ситуации, а интерес — противоестественен. — Какое оружие?
— Обычное… — не менее удивлённо ответил Уньёктти. — Хотя, разумеется, нет — не обычное, — поправился он. — У них и оружие должно быть необычное. Ведь так? — навязчиво уточняет главный книжник. — Ведь у них всё нам не привычно. И оружие, наверное, тоже. Именно об этом я вас и спросил.
— Не знаю, право… — пожал плечами Хабартш, догадываясь, разумеется, откуда взялся этот вопрос. — Возможно… — безразлично ответил он, понимая, что тема вооружённости пришельцев — прямой интерес серых плащей.
Возможно, этот самый вопрос и являлся главным в визите Уньёктти. Быть может, только ради этого он и пришёл в келью Хабартша. И по заданию. Да, безусловно, по поручению самих сотрудников, обеспечивающих безопасность проекта.
— Вы знаете, коллега, — подустав от кривотолков и пустой траты времени, сказал Хабартш, — мне кажется, что мы всё ходим вокруг да около, причём — совсем не туда, куда следовало бы.
Уньёктти в крайнем удивлении воззрился на собеседника.
— Что именно? — только и нашёлся он. — Что вы имеете в виду?.. — тяжело сглотнув, уточнил Уньёктти.
— Всё то, о чём вы спрашиваете, — несущественно! — уверенно заявил Хабартш. — Всё это оружие и странности пришельцев — да, это интересно, но на данный момент — не главное.
— А что же, в таком случае?..
— Главное же то, что встреча состоялась, — весомо произнёс звездочёт из Карамюсты. — По крайней мере, я так считаю.
— Ну… — протянул Уньёктти, старательно изображая задумчивость. — Возможно… — он делает вид, что придаёт словам Хабартша большое значение.
— И на текущий момент нам просто жизненно необходимо продумать дальнейшую стратегию, — продолжает Хабартш. — Стратегию дальнейшего диалога с пришельцами. К примеру — что мы будем показывать им в следующую нашу встречу? Вы задумывались?
— Вы полагаете…
— Ну разумеется, состоится! — Хабартш даже усмехнулся. — У меня на них большие надежды, что бы вы там себе ни думали. У нас есть много чего показать, однако всё раскрывать перед братьями по разуму я бы не стал. Как вы считаете?
Уньёктти делает неопределённое выражение, и сразу видно, что ни о чём подобном он даже не задумывался. Быть может, мысль такая у него и возникала, но отмёл её как второстепенную.
— Пригласить их в наблюдариум? — ляпнул он и в смущении посмотрел на Хабартша.
— Возможно, — ободряюще кивнул тот. — Почему бы и нет? Рассказать им о нас, о нашем мире — разве это не достойно?
— Нет… отчего же… — замялся Уньёктти, а по глазам видно, что думает совсем о другом. Будто бы Хабартш навязывает ему свою канву.
— Послушайте, коллега… — Хабартш делает отчётливое и несколько пытливое ударение на последнем слове. — Вы — их боитесь? — проницательно спросил он, пристально разглядывая лицо собеседника.
— Отчего же… — поддельно возмутился тот. — Почему это вы так подумали?.. — но сам медленно поднимается со своего места. — Вовсе нет. Я и не думал… — Уньёктти в растерянности пятится назад, стул, на котором он только что сидел, падает, и книжник неловко пытается его поднять. — Я вообще… и если честно…
А Хабартшу за коллегу становится стыдно, и в то же время — жалко его. Совсем забитый, затравленный и задёрганный серыми плащами звездочёт. По определению — свободолюбивый и независимый, а по факту — запуганный, и шагу не ступит без одобрения тиранящих служащих безопасности.
— Вы знаете, засиделся… — бормочет Уньёктти, и вид у него ничтожный и задавленный. — Работы навалом, а я тут… — он наконец поставил стул на место и вплотную приблизился к входной двери.
— Ну почему же? — спохватился Хабартш, сказал это мягко, приветливо. — Мы ведь ещё почти ничего не обсудили! — пытается вернуть коллегу, но тот уже безвозвратно потерян.
— Нет, пойду, — решает тот, открывает дверь и проходит в коридор. — Желаю вам… — он задумался. Прежде чем окончательно уйти, Уньёктти вдруг приободрился, подтянулся всем телом и твёрдо сказал: — Я их не боюсь!
——————-
12. Раннее утро герия, набережная Хейиси
20. Ночь с афии на крой, участок на Каменной плоской
29. Арей, Лёжюерр
37. Маршруты вечного возвращения
——————-