Жизнь длиною в день

Жизнь длиною в день

 

Рассказ

 

Пип-пип-пиэу… Пип-пип-пиэу… Пип-пип-пиэу…

Шторы висят вертикальными неровностями, пропуская внутрь свет. Не к месту посреди комнаты торчит табурет, на нём обрывки целлофановой упаковки. Мокрый мятый пододеяльник прилип к спине и ногам. Покрывало почти сползло с дивана на пол.

Нет, это уже не утренняя прохлада, а тяжкая духота грядущего дня. С таким началом ничего хорошего ждать не приходится.

Моя рука тянется к полу и выключает позывные будильника на телефоне. Противная надоедливая мелодия — залог безоговорочного пробуждения. Многолетняя реакция на эти звуки заложена в человеке на уровне инстинкта.

Хотя можно поспать ещё минут пятнадцать. Руки, превозмогая привычную дрожь, переставляют время сигнала на семь-пятнадцать. Не понятно, зачем это нужно, что-то вроде ежеутреннего ритуала.

Меня всегда трясёт по утрам. То есть, мои руки трясутся постоянно, но особенно это выражено по утрам. Дрожь иногда мелкая, иногда — сильнее, одно неизменно  — она патологическая. Обычно оправдываю себя всякой чепухой вроде того, что работа у меня нервная, окружающий мир раздражает и прочее. Иногда даже пытаюсь верить в эту чепуху. Но причина дрожи, конечно, в другом, и я это знаю.

Во рту знакомый горько-затхлый вкус, который ассоциируется почему-то с поролоном. Голова тяжёлая, а мысли вязкие, как сгущёнка. При мысли о тягучей приторной массе приходит понимание, насколько не хватает в организме жидкости. Я вожу рукой по полу возле дивана, но вместо ожидаемого стакана с водой натыкаюсь лишь на какие-то липкие пятна.

Я совсем задремал, когда внутри что-то кольнуло. И хотя это было на эмоциональном уровне, укол я почувствовал почти физически. В сознании всплывает смутное воспоминание из вчерашнего вечера, гнетущее и стыдное. Но что же это за воспоминание? Сон отступает восвояси, с трудом открываю глаза и пытаюсь припомнить. Был какой-то эпизод, который оставил неприятный, просто таки противный осадок в душе, и сейчас он не даёт покоя, но никак не может прийти на ум. Это был какой-то разговор, и я кого-то обидел резкими или даже грубыми словами. Но кого и какими именно, вспомнить не могу. Похоже, наступающий день готовит очередную пакость в форме задачи с тремя неизвестными…

Пип-пип-пиэу… Пип-пип-пиэу… Пип-пип-пиэу…

Отсрочка в виде бесполезных и тревожных пятнадцати минут истекла. Рука на автомате выключает будильник. Вставать не хочется, но подъём представляется единственно возможным способом бегства от тяготившего воспоминания, поэтому я поднимаюсь с влажной скомканной простыни и спускаю ноги вниз. В глазах потемнело, а в груди часто прерывисто застучало. Ничего нового, как обычно.

Я встал и побрёл на кухню. Возле двери натыкаюсь ногой на твёрдый предмет, который со звоном отлетает в сторону. Это коричневая пивная бутылка. Хорошо, что пустая — ничего не разлилось. Ругнувшись вполголоса, я продолжаю путь, пытаясь припомнить, сколько пива всего вчера было.

Возле холодильника ждёт подсказка из трёх пустых банок. Плюс ещё две на улице, — прикидываю я. Итого, три литра. Ах да, одно было крепким…

На столе желанная банка с кипячёной водой, заботливо подготовленная с вечера. Делаю несколько больших глотков. Вода напоминает вываренный до пустоты суп и нисколько не освежает. Я ещё раз выругался — просто так, для поднятия настроения. Зажёг газ под чайником и прошёл в коридор. Грязноватый линолеум прилипает к голым ступням.

В ванной включаю воду и первым делом ополаскиваю лицо. В зеркале показывают ужасы: оттуда смотрит мерзкая опухшая физиономия, вся в красных неровных пятнах. Розоватые сеточки в глазах и тёмные круги вокруг них дают чёткое представление о характере моей ночной деятельности. Кроме того, различаю некий серый, словно бы старческий, оттенок лица. Раньше как-то не замечал. Ничего не поделаешь — видимо, старею.

Но самое главное, что поражает, — это взгляд. Затравленный, измученный взгляд забитого и заезженного животного. Вероятно, такой бывает у дряхлой лошади, всю жизнь пахавшей поля хозяина, а потом, ввиду своей немощности и никчёмности, отправленной на скотобойню. Вот с подобным видом она едет в свой последний путь, тоскливо высовывая морду в решётчатое окно.

До чего они меня довели, — с грустью думаю я, но тут же одёргиваюсь: «они» ни при чём, и я это знаю.

Зубная паста напоминает тот же поролон, противно отдаёт синтетикой. Задел щёткой основание языка и тут же ощутил позывы рвотного характера.

Нет, нет, только не сейчас! — говорю себе.

Пустой, изъеденный кислотой и остатками алкоголя желудок сопротивляется, пытаясь избавиться от содержимого, но на этот раз уступает. Я перевожу дыхание, потом прополаскиваю рот от пасты и продуктов повышенного слюноотделения. Внутренняя сторона зубов осталась недочищенной, но исправлять не буду: слишком высока вероятность повторения рвотного рефлекса, а мои убеждения гласят, что нет ничего отвратительнее, чем начинать день с промывания желудка.

Прохладный душ бросает в дрожь чуть сильнее обычного. Зато немного снимает хмельное головокружение, которое преследовало всё это время. Прибавляю горячей воды и ещё долго не могу заставить себя выйти из-под тёплой, успокаивающей струи…

Когда я вытерся полотенцем, голова стала туманной, вокруг неё вновь возник хоровод из обрывков вчерашних мелодий и разговоров. Закончив процедуры в ванной, тяжко вздыхаю и возвращаюсь в кухню.

Время поджимает, а аппетит всё не появляется. И то, и другое входит в моё обыкновение, поэтому смог влить в себя только полкружки кофе с молоком, после чего принялся одеваться.

Ещё на прошлой неделе я решил, что надо бы на работе выглядеть попредставительнее, чем обычно. Для этих целей в выходные устроил ревизию в шкафу и привёл в порядок несколько строгих рубашек, две пары классических брюк, а вчера даже приготовил наряд на сегодня: вдел ремень, вложил в карман платочек. Но сейчас вешалка с любимой фиолетовой, в тонкую белую полоску рубашкой и не менее любимыми тёмно-синими полосатыми брюками вызывает во мне протест.

Действительно, о какой солидности может идти речь, когда у тебя такое помятое небритое лицо и столь явный кислый запах изо рта? Тут не помогут классические, идеально сидящие вещи. Они скорее вызовут контраст, дадут повод лишний раз посмеяться.

Поэтому я стаскиваю со стула грязноватые после вчерашних похождений джинсы, несвежую футболку и натягиваю на себя. Футболка и джинсы — что может быть привычнее для офисного планктона?

Я оделся, взял с полки одеколон и обильно побрызгался. Дезодорант или туалетная вода — это очень важно в нашем деле. Не менее важная деталь, чем правильный подбор аромата косметического средства: чем больше выбранный аромат похож на запах алкоголя, тем меньше поводов испытывать дискомфорт, опасаясь обоняния коллег. В случае косых взглядов всегда можно обронить невинную фразу, что, мол, это у меня одеколон такой…

Забираю из холодильника сумку с обедом, окидываю взором квартиру на предмет того, не забыл ли чего, проверяю, выключен ли свет в ванной. Обуваюсь и иду к входной двери. Надо бы ещё прихватить пакет с мусором, но это я посчитал излишним.

Очутившись на улице, сразу почувствовал сладкий, немного душный аромат. Он бывает всего несколько дней в году — так цветут липы.

Когда-то давно, когда был ребёнком, мама летом собирала липовый цвет, а зимой, когда я болел, заваривала. Настой липового цвета очень хорошо помогает при простуде. Я отчётливо представляю себе наш бочковатый стеклянный графин, из которого исходит сладковатый аромат. Сам настой прозрачный, янтарного цвета. Совсем как пиво. Неплохая, кстати, идея: пиво со вкусом липы, — подумал я и закурил.

Первая утренняя сигарета… Незаменимый атрибут утреннего похода от дома до автобусной остановки. Несмотря на внутреннее возмущение, она бодрит, придаёт спокойствие, делает холоднокровным. Причина, вероятно, в том, что мужчина с сигаретой в руке выглядит самоуверенным, сильным и каким-то таким…

Я задумываюсь: а каким именно?

А пусть будет респектабельным, — решаю я, жадно втягивая в себя горьковатый и словно бы сухой дым. Никотин разносится по организму, вызывает лёгкое головокружение и чувство слабого опьянения. Походка становится слегка пошатывающейся.

А вообще-то, в моём случае всё может быть немножко проще. Причиной самоуверенности может стать тот факт, что табачный запах неплохо перебивает похмельный, что делает поездку в общественном транспорте более комфортной как для меня, так и для попутчиков.

Да, да, опять одно и то же, — думается мне. Не дышать в сторону близстоящих, по возможности избегать взглядов окружающих людей.

И тут я споткнулся. Выбоина в асфальте. Что-то невнятно бурчу и продолжаю путь. Одновременно с этим в голову вновь приходит графин с настоем липового цвета, мама и тот неприятный осадок, который не давал мне покоя при пробуждении.

Что общего между этими ощущениями?

Я вспомнил, что было такого стыдного. Вчера звонила мама, и я, будучи уже практически в неадекватном состоянии, нахамил, причём — на ровном месте. Детали разговора не зафиксировались в памяти, да и не могу сказать, что так уж хочется вспомнить. Особенно сейчас.

Нехорошо получилось. Некрасиво и уж точно — совершенно не оправданно! Что и говорить, не бережём своих стариков. Обещаю себе, что обязательно перезвоню маме. Сегодня. Наверно, после обеда. Позвоню, извинюсь за вчерашнее и скажу что-нибудь хорошее и доброе…

В кустах прячется средних размеров рыжий кот. Просовывает мордочку между ветвями и нюхает воздух. В нескольких метрах от него голуби, клюют просыпанные кем-то семечки. Суета буднего дня набирает привычные обороты.

Народу на остановке не очень много, из чего следует вывод, что я опять припозднился и основная часть работающего населения уже разъехалась. Взглянув на дисплей телефона, решил, что, возможно, и успею к началу рабочего дня.

На скамейке утренние бомжи шуршат пакетами — у них тоже начинается трудовая вахта.

Моя маршрутка подошла как нельзя вовремя. Отбросив окурок и не попав в урну, я запрыгиваю в автобус.

В салоне как всегда душно, но уютно: мне досталось место на последнем сидении, возле окошка. Минус в том, что солнечная сторона. Прежде чем зайти в автобус, всегда мысленно представляю маршрут на карте города, чтобы прикинуть, с какой стороны будет светить солнце. Так же сделал и сейчас, только мне не повезло: на теневой стороне мест не было.

Я разжёвываю пару подушечек жвачки и надеваю наушники. Считается, что тяжёлый металл не способствует улучшению настроения, однако я так не думаю. Для меня такая музыка — заряд позитива на весь день.

Вообще-то, я люблю утреннюю поездку в автобусе. Полчаса тряски в общественном транспорте ободряют, приводят мысли в порядок, за это время можно окончательно проснуться и накидать небольшой план дел на сегодня. Но не сейчас.

Во-первых, в желудке опять начались тревожные волнения, норовившие выйти наружу. Жвачка сначала помогала, а потом стала раздражать: в ней проявился всё тот же синтетический вкус, как ранее в зубной пасте. Во-вторых, сразу вспомнился вчерашний крайне неприятный инцидент. Так же как сейчас, я ехал на работу, когда в груди вдруг защемило, в глазах позеленело, дыхание стало затруднённым. Сердце билось редко и неохотно, повергая разум в ужас длинными паузами между сокращениями. Пульс отдавался тяжёлыми ударами в висках, и каждый удар казался последним. Меня бросало то в адский жар, то в ледяной холод, невидимые иголки кололи кончики пальцев. Видимо, моё состояние отражалось на внешнем виде, потому что люди рядом как-то странно на меня смотрели, и это успокоило. Я подумал, что кто-нибудь из попутчиков обязательно вызовет скорую помощь, врачи приедут и помогут. Не знаю точно, сколько это длилось, наверно, минуту или даже меньше того, но мне эти впечатления запомнятся надолго.

Я пытаюсь выбросить из головы жуть вчерашнего оцепенения. Но как это всегда и бывает, одно неприятное воспоминание тут же вытягивает за собой другое, подобное. Перед внутренним взором предстал случай полугодовой давности, когда чуть не упал в обморок перед клиентом. Симптомы были примерно такие же, и я потом ещё долго пил холодную воду в кабинете у коллеги. Было очень неудобно перед клиентом — мужчиной преклонного возраста, он так укоризненно на меня смотрел. Показалось даже, что понимал причины моего столь плачевного состояния. Его взгляд как бы говорил: запустили вы себя, молодой человек, долго вы так не протянете. Хотя может быть, и не думал он так, а это всего лишь моя фантазия.

От нахлынувших мыслей и от окружающей духоты становится не по себе. Футболка намокает от струящегося по спине пота. Тело словно саркофаг, внутри которого протекают реакции алкогольного распада, выделяется жгущее тепло через грудь, колени, локти. Ощущение знакомое и отвратительное. Хуже того — избавиться от него не возможно.

Тем временем, на сидение рядом со мной присаживается женщина средних лет. Она смотрит на меня поверх очков и как будто презрительно отворачивается в сторону.

Неужели от меня так сильно разит? — думаю я и принюхиваюсь к своему дыханию. Раньше сильно переживал, бывало, за одну получасовую поездку умудрялся сжевать целую пачку жвачки. Но вот, как-то ехал в общественном транспорте, а под рукой не было никакого освежающего средства. И мне тогда вдруг стало так наплевать на окружающих случайных людей, на их мнение, что решил больше не комплексовать по этому поводу. С тех пор спокойнее отношусь к поездкам в автобусе.

Я ещё пару остановок краем глаза наблюдаю за соседкой, после чего встаю и двигаюсь на выход. Приближается пункт моего назначения.

После душного салона воздух улицы кажется таким прохладным, что в офис идти совсем не хочется. Намеренно на несколько мгновений задерживаюсь возле киоска, разглядываю не нужные мне журналы и достаю очередную сигарету. Никотин опять растекается по телу, движения становятся более размеренными и непринуждёнными. Я перехожу через перекрёсток и направляюсь к месту работы.

Как всегда, в этом проходе между зданиями слежу за своей походкой, стараясь не сильно шататься из стороны в сторону, чтобы идущие позади — среди них ведь могут оказаться сотрудники моей компании — не заподозрили  неладное. Хотя, чего уж перед ними скрывать, и так всё видят…

Перед входом в офис внутренне оглядываю себя и, удовлетворившись результатом, открываю дверь.

Пожилой охранник — никак не могу запомнить его имя — помахивает рукой через стекло и, не дожидаясь того, как достану электронный пропуск, нажимает на открывающую турникет кнопку. Настенные часы показывают без нескольких минут девять. Хорошо, что не опоздал сегодня — негоже опаздывать каждый день.

В целом, рабочий день начался без эксцессов. Не смутила даже хитрая улыбка знакомого менеджера во время приветственного рукопожатия. Вероятно, со временем ко всему привыкаешь. И я привык к его проницательному взгляду и многозначительным ухмылкам.

Кондиционер в нашем кабинете опять потёк, открытые настежь окна не спасали, потому что выходят аккурат на восток. Сотрудники перегревались и начинали нервничать. Из коридора доносился весёлый гогот — не иначе как админы опять развлекаются. Офис потихоньку просыпался, и я принялся за свою каждодневную работу.

Несмотря на беспорядочный образ жизни и вечно помятый вид, считаюсь весьма ценным и опытным специалистом. Настолько ценным, что руководитель отдела периодически подкидывает дополнительные проекты, участие в которых требует нестандартного мышления и творческого подхода, коими я, несомненно, обладаю. Вот и сейчас — занимался сложной и интересной проблемой. Правильнее сказать — пытался заняться, потому что затуманенный разум никак не сосредоточивался, а постоянно норовил уйти в спячку.

Как ни странно, довольно часто похмельный синдром одаривает меня неожиданно умными и свежими решениями. Но в этот раз на эту особенность рассчитывать не приходилось: все мои начинания сводились на нет, мысли уходили куда-то в сторону. Время от времени ловил себя на ощущении, что занимаюсь не тем, чем нужно.

После часа такого времяпрепровождения я решил сделать паузу и перекурить. На улице встретил коллегу — инженера, которого давно не видел. Загоревший и довольный, он принялся рассказывать, как отдохнул в отпуске, как сходил в поход, о том, какой там чистый воздух и насколько вкусная вода.

Я, конечно, рад за него, но вместе с тем его слова расстраивали. Попытался вспомнить — когда же сам в последний раз вот так выбирался на природу? Нет, не просто попить пива и пожарить шашлыки, а по-настоящему, с палаткой, костром, куда-нибудь далеко, в горы. Лежать ночью на склоне и смотреть как падают звёзды с неба…

Вроде бы, это было в прошлом году, в июне. Или в позапрошлом? Точно не могу вспомнить. Помню только, что в один из вечеров перебрал со спиртным и уснул возле огня. Товарищи не сразу заметили, что подошвы моих кроссовок начали плавиться, а потом было уже поздно: обувь пришлось выкидывать, я сжёг её в том же костре. Хорошо, что была с собой запасная. Вот так всегда — падающие с неба звёзды в памяти не откладываются, зато испорченные кроссовки — пожалуйста, со всеми подробностями.

Выкуренная сигарета повлияла крайне негативно. Внутренности сжались, во рту появился неприятный металлический привкус, к горлу подступила тошнота. Я распрощался с приятелем и спешно проследовал в туалет.

Запершись в кабинке, судорожно глотал воздух, пытаясь восстановить дыхание. Глаза слезились, руки тряслись сильнее прежнего. Прислушавшись, понял, что кроме меня в помещении никого нет, и попытался успокоиться.

Но тут случилось то, чего я так не хотел: меня вырвало, что называется — вывернуло наизнанку. К тому же, желчью. А чего ещё ждать, если со вчерашнего дня ничего не ел?

Меня охватило чувство отвращения к своему никчёмному, низкому существу, заблёванному как последняя скотина.

С другой стороны, стало себя очень жаль. Всеми покинутый, в таком беспомощном положении. Бедная, жалкая зверушка…

Потом, какое-то время я просто стоял, упёршись плечом в стену и делая глубокие вдохи и выдохи. Внутри было пусто и от этого легко. Кажется, приступ скверного состояния прошёл.

Соседнюю кабинку кто-то занял, и мне пришлось ждать, пока этот кто-то уйдёт: очень не хотелось показываться в столь неприглядном виде. Когда он, наконец, покинул помещение, я вышел, умылся и прополоскал рот. Отражение в зеркале было ещё более прискорбным, чем утром: теперь лицо выражало чувство вины. Вот, только за что — непонятно.

Вернувшись в кабинет, заварил себе каркаде с большим количеством сахара. Терпкий чай смягчил болезненные ощущения, согрел и наполнил желудок. В ящике стола нашёл несколько старых крекеров и не спеша разжевал их.

Я хотел было вернуться к своему проекту, но передумал: проект требовал полной сосредоточенности и собранности, чего явно не хватало. Да и умных идей ждать не приходилось. Лучше как-нибудь отсидеть этот день, не предпринимать ничего важного и никуда не высовываться. Отдохнуть, а вот завтра, как говорится, с новыми силами взяться за дело.

Плюс к этому, шеф ещё с утра уехал в другое подразделение — такие поездки, как правило, отнимают половину дня или больше. А после обеда у него совещание с начальством, это тоже надолго.

Сбросив с плеч тяжёлый камень, я переключился на менее интеллектуальную текущую рутину: парочка согласований, никому не нужный отчёт и прочая ерунда. Впрочем, рутина — неплохая возможность убить время: мозг отключается, день идёт незаметно.

Тупая текучка увлекла воспалённое сознание настолько, что опомнился лишь когда коллеги засобирались на обед.

Обед для меня — это почти всегда мучение. Желание поесть, периодически появляющееся в первой половине дня, к этому времени обычно улетучивается, ему на смену приходит отвращение. После недавно пережитого желудок так и не восстановил работоспособность, несколько выкуренных сигарет отнюдь не помогали его нормальному функционированию.

Вентиляция в комнате приёма пищи давно вызывала всеобщее недовольство, но в этот раз складывалось впечатление, что совсем сломалась, отчего атмосфера перенасыщена запахами еды. Положение усугублялось тем, что кто-то из сотрудников разогрел в микроволновке жареную рыбу. Поэтому, что бы я ни положил в рот, казалось, что ем рыбу. А рыбу я терпеть не могу, особенно жареную.

Упитанный бухгалтер, составивший компанию, с удовольствием поглощал картофельное пюре и котлеты. Наблюдал за ним и даже завидовал: вот бы мне такой аппетит, тоже был бы рослым и здоровым. Но куда уж до него, — думал я, вяло ковыряясь вилкой в гуляше.

Тем не менее, общение за обеденным столом пошло мне на пользу. Как и большинство людей его комплекции, сосед имел весёлый нрав, постоянно шутил и рассказывал забавные истории на радость присутствующим. Постепенно всеобщее позитивное настроение слегка задело и меня. Слушая смешную белиберду, всё же немного поел, точнее сказать — удовлетворил физиологические потребности, ибо приятного в этом было мало.

Вторая половина дня тянулась намного дольше. Глядя на часы, я мысленно производил обратный отчёт. Казалось, заветные шесть вечера никогда не наступят.

Офис разогрелся до предела. Мужчины расстёгивали пуговицы на рубашках, насколько этого позволяли правила приличия. Девушки обмахивались всем, что попадалось под руку. Идущий изнутри тела жар изматывал, кожа стала липкой. Ныла поясница. Скорее всего, это заявляли о себе почки, посаженные перенесённой пару лет назад мышиной лихорадкой.

Однако я не терял присутствие духа. Как и всегда, после обеда чувствую себя более или менее полноценным человеком: запах изо рта уже еле заметен, отёк с лица почти сошёл. А самое главное — впереди ждёт вечер, можно купить в киоске холодной минералки, прийти домой, завалиться на диван и просто посмотреть телевизор. Или заняться сайтом…

Мой сайт… Я разрабатываю его последние несколько месяцев. Не на заказ, а для себя. Моё любимое детище. То есть, я и раньше делал веб-сайты, вполне даже приличные, но этот станет верхом моего дизайнерского мастерства, практически — произведением искусства.

Правда, вот уже недели три или четыре как процесс забуксовал. Виной тому несносный модуль, который никак не поддавался. Я переписывал его много раз, но он так и оставался корявым. Также дело спускалось на тормозах из-за отсутствия чётко поставленных сроков — нет заказчиков, которые эти сроки могли бы обозначить.

Ну и, конечно же, банальная нехватка свободного времени — тоже немаловажный фактор. На мой взгляд, сегодня я имел неплохую возможность наконец добить злосчастный модуль и таким образом сдвинуться с мёртвой точки. Чем больше думал о сайте, тем больше эти мысли грели душу, томили в предвкушении творческой деятельности и в целом поднимали настроение.

Заглянув к админам по пустяковому, в общем-то, делу, я минут сорок травил с ними суровые айтишные байки. На обратном пути повстречал на лестнице директрису одного из направлений и долго разговаривал с ней на различные, не относящиеся к работе темы.

Шеф заглянул ненадолго, видимо, в перерыве между совещаниями. Оценивающе меня оглядел и, сделав хмурое лицо, отправил в бухгалтерию — давно нужно было туда сходить, разобраться с отчётностью по нашему отделу. Я не стал испытывать его терпения и поспешил из кабинета — совсем не хотелось, чтобы он вспомнил ещё и про мой проект, работу над которым я отложил назавтра. К тому же, видно, что шеф не в духе, а спорить с ним не люблю.

Я постарался как можно дольше задержаться у бухгалтеров: выпил с ними две кружки кофе, разобрался с отчётностью, попутно решил ещё несколько мелких вопросов. Внутренне усмехнулся: нежелание общаться с недовольным начальством иногда приносит и положительные результаты.

Когда вернулся, рабочий день подходил к концу. Сотрудники постепенно собирались, остаток времени прошёл в праздной, но весёлой болтовне с коллегами на тему футбола и предстоящих выходных.

Из офиса я вышел утомлённый не столько работой, сколько похмельными мучениями. Закурил и побрёл на остановку.

Воображаемая маска с намалёванной приветливой улыбкой, одетая мною утром, опротивела и стала ненужной. Мысленно стянул её с себя, швырнул на асфальт. То, что осталось, наверняка было малопривлекательным: уставшее блеклое лицо, шаркающая походка, осунувшийся, направленный вниз взгляд. Примерно таким представлял себе свой внешний вид. Впрочем, многие из попадавшихся навстречу выглядели так же.

Обычная история: мы продаём за зарплату не только свои знания и умения, но и эмоции, настроение. Без этого рабочий процесс станет малоэффективным или вообще умрёт. Мы похожи на клоунов, только маски наши пропитаны настоящими чувствами и ощущениями: радостью и печалью, гордостью и разочарованием. И становится вдвойне обиднее, когда размениваешься по мелочам, вкладываешься в какой-нибудь бессмысленный процесс ради бездарных идей. Особенно — когда цели тебе чужды. Вместо того чтобы посвятить себя тому, что считаешь действительно важным и ценным. К сожалению, слишком часто то, что дорого тебе, в глазах окружающих ничего не значит, и платить за это никто не собирается. При этой мысли я вспомнил о своём сайте, и сразу стало грустно.

Автобус не заставил себя долго ждать. Почти все сидения заняты, я нашёл себе удобное место в углу, на задней площадке.

Стекло в окне передо мной разбито, радиальные и круговые линии образовывают узор, похожий на паутину. Грани осколков отливают зелёным и синим. Когда на стекло падает тень, вижу в нём своё отражение. Вот и я такой же, как это стекло: разбитое состояние, разбитое настроение, разбитое сознание…

На последнем сидении сидит молодой человек в джинсовке и солнечных очках. В руке бутылка пива, смачно из неё отхлёбывает. Видимо, ему тоже нехорошо: лицо раздражённое, раскрасневшееся и опухшее. В голову приходит выражение «товарищ по несчастью». Но с каждым глотком морщины на его лбу разглаживаются, поза становится расслабленной, а вид — довольным.

Подспудно во мне тоже просыпается желание выпить. Зря не купил банку в дорогу. В этот момент я одёргиваюсь: пить в общественном транспорте — это некрасиво, просто верх бескультурья. Есть во мне какая-то врождённая интеллигентность, а может, воспитание такое. Не зря же рос в семье инженеров.

Я вновь вспоминаю о маме — ведь хотел позвонить и извиниться, но как всегда забыл. Машинально рука лезет в карман за телефоном, но останавливается: не стоит разговаривать на столь личные темы в автобусе, в присутствии посторонних. Позвоню когда буду на улице или из дома.

Парень допил и ищет, как бы избавиться от пустой тары. Не найдя более подходящего места, засовывает бутылку за сидение. Встаёт и, отдуваясь, идёт на выход. Я занимаю его место. В воздухе витает запах хмеля, и он мне приятен.

Усталость приковывает к сидению. Но до финишной прямой «остановка-дом» остаётся совсем не много, и это радует. Очень хочется пить. Жажда навязчиво возвращает к мысли о пиве, отогнать которую невозможно.

Невольно вспоминается вчерашний вечер, начинавшийся с таких же мыслей и желаний. Я твёрдо решаю, что сегодня такое не повторится.

В автобусе работает кондиционер, приятно обдувает прохладой. Контраст между атмосферой в салоне и видами улицы из окна вводит в некоторое замешательство. Ещё больше это чувствуется, когда я выхожу из автобуса и наваливается духота, опять бросает в жар. Рекламный щит с изображением девушки, облизывающей мороженое, соблазняет на посещение магазина.

Я перехожу улицу и направляюсь к супермаркету, мысленно составляя список того, что необходимо приобрести. Для начала, мороженого. Хлеб вроде бы кончился, его тоже нужно. Дальше, попить чего-нибудь. Можно ещё купить колбасы и сделать бутерброды…

Однако тут мои старания прерываются: на дверях магазина висит табличка «закрыто». Судя по отсутствию света в окнах, внутри отключили электричество. Так что придётся довольствоваться киоском возле дома. Правда, там мороженое не продают. А и чёрт с ним, — думаю я. За продуктами можно сходить потом, когда в супермаркете дадут свет. А если не дадут, прогуляться в дальний магазин, по крайней мере, попозже будет не так жарко.

Перед киоском стоит четыре человека, но они меня нисколько не смущают: пока идёт очередь, решаю, что купить. Чуть раньше я хотел минералки или газировки, но в данный момент эта идея теряет актуальность.

Пожалуй, пара бутылок пива лучше утолит жажду, а также снимет накопленное за день напряжение. Я представляю себе две холодные, покрытые изморозью бутылки и соглашаюсь.

Только две, не больше и не меньше, этим на сегодня и ограничусь. В принципе, не так уж и много, потом лягу спать, высплюсь, а на утро буду выглядеть отдохнувшим и посвежевшим.

Вскоре я оказываюсь возле окошка и диктую заказ. Но у продавщицы не хватает мелких купюр, чтобы дать мне сдачу. Тогда прошу дать чипсы, но их тоже нет. После минуты препирательств останавливаю выбор на трёх бутылках пива, убираю купленное в сумку и, закурив, продолжаю путь. Две или три бутылки — не такая большая разница, в конце концов, третью можно не допивать, а отложить на потом.

Дом, милый дом… Как же хорошо оказаться тут после всех переживаний и разочарований минувшего дня. Я скидываю обувь и прохожу внутрь. Кухня встречает лёгким затхлым запахом. Ах, да, я не вынес утром мусор из ведра. Надо бы не забыть сделать это во время вечерней вылазки в магазин. А сейчас достаточно просто прикрыть ведро крышкой, дабы запах не распространялся дальше.

Я распахиваю все окна настежь. Несмотря на пик жары, в воздухе чувствуется какое-то движение. Засовываю остатки обеда в холодильник, и там меня поджидает сюрприз, сложно сказать — приятный или нет. В дверце красуются две нераспечатанные банки пива. И откуда только они там взялись? Видимо, часть вчерашнего вечера для меня так и останется покрытой мраком забытья. Размышляя об этом, иду в зал, стягиваю с себя джинсы и футболку, кидаю на стул.

Сделав самое необходимое, наконец-то открываю пиво. Из горлышка идёт дымок, я сдуваю его и начинаю пить. Пенный напиток живительной влагой растекается по внутренностям, а приятный холод — по всему телу.

Два больших глотка. Организм оживает. Падаю на диван и закидываю ноги на табурет. Застоявшаяся кровь возвращается, сменяясь более свежей.

Ещё несколько глотков. Жажда проходит и незачем так торопиться. Я делаю несколько глубоких вдохов, лёгкие расправляются во всю свою ширь. Ощущение, что не дышал полной грудью весь день. Сердце успокаивает бешеный ритм, пульс нормализуется, становится равномерным.

Я опять наполняю рот пивом и не спешу проглотить его. Потягиваюсь, распрямляя косточки и мышцы, которые сжаты с самого утра. Суставы приятно похрустывают. Нервная дрожь пропадает, конечности обретают силу и уверенность.

Один глоток — и бутылка пуста. Из груди вырывается вздох облегчения и удовлетворения.

Несколько минут я сижу, крутя в руке бутылку. Остатки жидкости плещутся на дне и превращаются в пену. Потом поднимаюсь и иду в ванную.

Холодный душ снимает остатки напряжения. Невидимые иголки, что кололи, смываются вместе с пылью, кожа расправляется, становится гладкой и влажной. Лицо в зеркале выглядит посвежевшим и довольным, в нём столько энергии и позитива. Трудно узнать в нём того замученного офисного хомячка, каким я был несколько часов назад.

Я решаю не вытираться, а прямо так, мокрым, выхожу из ванны и ложусь на диван. Тело упивается своей лёгкостью, кажется, что смыл с себя целый килограмм грязи.

Включаю телевизор и открываю вторую бутылку. Пощёлкав пультом, останавливаюсь на каком-то познавательном фильме про инопланетян. Этот сюжет наводит на одну интересную мысль: неплохо бы вставить на главную страничку моего сайта изображение пришельца. Забавный такой инопланетянин, с зелёной мордашкой и чёрными, как это сказали из телевизора, миндалевидными глазами. Так, чтобы, щёлкнув по нему, можно было попасть на карту сайта.

Идея завлекает, я порываюсь встать и сейчас же включить компьютер, но останавливаюсь. Лень пересиливает. Гораздо проще вот так лежать перед теликом и ничего не делать. Даже если речь идёт о моём любимом проекте.

Сайт подождёт, займусь им позже, а ещё лучше — завтра.

Также вспоминаю о том, что должен позвонить маме. Но и это можно сделать потом. Очень не хочется подниматься и искать телефон, тем более, я точно не помню, где его оставил. Видимо, в прихожей, а может, и не там. Не важно, — решаю я. Позвоню позже.

Фильм увлекает, и как-то неожиданно для себя обнаруживаю, что бутылка в руке пуста. Ещё больше удивляет тот факт, что это не вторая, а уже третья выпитая мною.

Как нельзя к месту оказывается пара банок, оставшихся в холодильнике. Я встаю и, слегка пошатываясь, иду на кухню. По пути понимаю, что давно не курил, одеваюсь и выхожу на лестничную площадку.

Соседка — пожилая женщина в халате и шлёпках — заносит с улицы своего кота. Здороваюсь, в ответ она совсем не приветливо цедит сквозь зубы «здрасьте», бурчит себе под нос и продолжает подниматься. Я замечаю, что улыбаюсь слишком уж широко, по-пьяному, чем и вызываю её неприязнь. Чтобы исправить положение, говорю что-то вслед, на что она даже не удосуживается ответить.

Докуриваю и возвращаюсь на диван, прихватив из холодильника пиво. Накатывается усталость, глаза слипаются, веки тяжелеют. Мысли о недоделанном сайте, ждущей звонка маме и соседке-кошатнице смешиваются в голове воедино. Нужно столько всего сделать, столько всего успеть. Я хочу разобраться во всей этой каше, но безуспешно…

Вместо этого перед внутренним взором возник шеф. Он явно недоволен, долго и нудно выговаривал мне про какую-то микроволновку. Сначала не понимал, о чём идёт речь, но потом догадался: в последнее время я так сильно увлёкся своим сайтом, что совсем забыл об основной работе и сегодня во время обеда забыл выключить микроволновку в комнате приёма пищи. В результате, бухгалтерская отчётность по нашему отделу не сходится, и в этом моя непосредственная вина. Прямо перед шефом я позвонил маме, чтобы узнать, что же теперь делать. Мама говорила загадками, я почти не слушал её. Шеф куда-то исчез, вместо него объявилась соседка и начала мне рассказывать про своего кота…

За окном уже темно. В стекле отражается моя комната. Чтобы окончательно проснуться, встряхиваю голову, отчего она начинает болеть. У меня всегда так — когда засыпаю в полупьяном состоянии, снится обязательно откровенная чушь.

В поисках жидкости перебираю стоящие возле дивана бутылки и банки, но они пусты. Все до единой — пять штук. Это значит, что в холодильнике тоже ничего не осталось. Иду на кухню, наливаю в кружку воду из-под крана и жадно пью. Затем выхожу на балкон и закуриваю.

Внизу подростки, громко ругаются матом. Я знаю, что мне поможет: чтобы снять головную боль и спокойно уснуть, нужно выпить пива, а для этого нужно сходить в магазин.

Не докурив до конца, возвращаюсь в комнату и одеваюсь. Я тороплюсь — ведь рано утром вставать, и могу не выспаться.

В глубине сознания возникают возражения против всего происходящего, но я решителен. Быстрыми шагами спускаюсь по лестнице и выхожу на улицу.

Уже не так душно, ночная прохлада освежает, идти по асфальту приятно. Над головой проплывают фонари. Сонная продавщица в ночном киоске долго пересчитывает деньги и просовывает в окошко одну тёплую и две холодные банки. На обратном пути мне попадаются сомнительные личности, которые стреляют у меня сигареты и мелочь.

Дома я тяжело опускаюсь на диван и открываю заветное пиво. По телевизору показывают китов. Они поют свои песни и машут в камеру огромными хвостами. Я пытаюсь уловить суть передачи, но через некоторое время проваливаюсь в темноту, на этот раз без сновидений…

Пип-пип-пиэу… Пип-пип-пиэу… Пип-пип-пиэу…

Сквозь шторы в комнату просачивается утренний свет. На табурете лежит жестяная банка, из которой вылилась часть жидкости. Постельное бельё скомкано, пододеяльник лежит на полу. Простыня влажная от пота.

По всему видно, что день надвигается жаркий. Если уже сейчас так душно, то чего ждать к вечеру?

Я опускаю руку к полу и выключаю телефон. Для того чтобы вставать по утрам, достаточно выставить на будильнике противную мелодию, и через пару лет у вас выработается на неё стойкий рефлекс.

Решаю поспать ещё минут пятнадцать. Дрожащими руками не так-то просто справиться с маленькими телефонными кнопками, но у меня это получается. Я довольно часто переставляю время сигнала на семь-пятнадцать, это вошло у меня в привычку.

Мои руки всегда трясутся по утрам. Точнее, они трясутся всегда, но по утрам — особенно. Дрожь эта болезненная, она может быть слабой или сильной. Как правило, я нахожу оправдания в том, что меня окружают нервные люди, нудная работа и всё такое. Изредка почти верю этим оправданиям. Но на самом деле у дрожи совсем другие причины, и я это знаю.

 bottle

Оставить комментарий

Чрезмерное употребление алкоголя вредит вашему здоровью!

Читать другие рассказы:

«Просто чай с жасмином»          «Воспоминания на фоне осени жизни»          «Зеленая свеча»

Алкоголизм в России приобрёл характер национального бедствия и имеет масштабы гуманитарной катастрофы!

Все произведения